Задача для суверенных фондов Ближнего Востока и Северной Африки

Alissa Amico, Project Syndicate/ Десятилетие назад суверенные фонды (далее SWF) стран Ближнего Востока и Северной Африки (регион MENA) выглядели бегемотами, которые вышли на мировую финансовую сцену. Заголовки газет пестрели новостями о фондах, подобных Катарскому инвестиционному управлению (QIA), которые поглощали различные активы, в частности акции публичных компаний, частные компании, а также недвижимость, в основном в Европе и Северной Америке. Но мир, в который инвестируют SWF, изменился, и они должны измениться вместе с ним.

В течение последних 20 лет, благодаря значительным доходам от продажи углеводородов, возникло множество ближневосточных SWF, которые быстро росли. Они получали самые разные названия с целью охарактеризовать их деятельность – стабилизационные фонды, фонды будущих поколений, инвестиционные фонды. Но большинству суверенных инвесторов, в число которых входят также крупные пенсионные фонды и фонды социального страхования, например, Генеральная организация социального страхования и Государственное пенсионное агентство Саудовской Аравии, нельзя присвоить чёткий ярлык.

Лишь немногие из ближневосточных SWF являются чистыми финансовыми инвесторами. Поскольку многие из них владели долями в государственных компаниях, ещё перед тем как стать финансовыми инвесторами, их портфель обычно оказывается диверсифицированными, зачастую включая не только те самые госпредприятия, но и недвижимость, а также пакеты акций в публичных и частых компаниях. В их собственности оказывалось также всё больше активов в развивающихся странах – и эта реальность многих удивляла в Европе и США.

Для смягчения озабоченности по поводу потенциальных политических решений этих фондов в 2008 году Международный валютный фонд собрал 26 SWF (из них треть была из стран Ближнего Востока) для разработки «Принципов Сантьяго». Их цель заключалась в повышении прозрачности и качества управления SWF, в обеспечении адекватного учёта этими фондами инвестиционных рисков, в содействии глобальной финансовой стабильности.

Однако с тех пор ситуация значительно изменилась. После мирового финансового кризиса 2008 года инвестиционный капитал стал менее доступен, поэтому попытки повысить прозрачность и подотчётность SWF уступили место конкуренции за их капиталы. Перестав вызывать тревоги, SWF превратились в бенефициара фискальных стимулов, призванных привлечь инвестиции в Европу.

Но одновременно ближневосточные SWF столкнулись с новыми факторами, ограничившими их международную покупательную способность: из-за падения цен на углеводороды их собственные страны начали проводить политику экономии бюджетных расходов. Правительства этих стран стали, как правило, отказываться от попыток распределить суверенные накопления между разными «карманами» в соответствии с разными инвестиционными целями фондов, а также различными, более широкими политическими соображениями.

Объявленное в июне 2016 года слияние «Международной нефтяной инвестиционной компании» эмирата Абу-Даби и «Компании развития Мубадала» (двух организаций с весьма различными целями и стратегиями) возвестило начало новых перемен. Название этой игры – консолидация суверенных активов. Например, как ожидается, Государственный инвестиционный фонд Саудовской Аравии (PIF) станет инвестиционной организацией с активами на сумму около $2 трлн, в числе которых и госкомпании, и финансовые вложения.

Суверенные фонды стран региона MENA владеют значительными активами на фондовых рынках своих стран и за рубежом. По данным недавнего анализа, проведённого центом Govern (в котором я работаю управляющим директором), государство является крупным акционером в 89 из 100 крупнейших компаний региона, которые котируются на бирже, а в 34 компаниях владеет контрольным пакетом. Суверенные инвесторы, в том числе SWF, являются крупнейшими институциональными инвесторами на большинстве бирж в арабских странах: на их долю приходится 40% всей рыночной капитализации в регионе.

При проведении SWF консолидации своих активов их внимание будет, скорее всего, сфокусировано на местных биржах. Ожидается, что все предстоящие продажи государственных активов будут проводиться через фондовые рынки, поскольку власти региона заинтересованы в развитии местных рынков капитала и повышении прозрачности приватизационного процесса. В период кризиса SWF можно также использовать для вливания средств на внутренние рынки с целью восстановления рыночной стабильности. О многом говорит тот факт, что в мандат турецкого суверенного фонда входит задача развития внутреннего рынка капиталов.

Пришло время внимательно оценить влияние SWF на качество корпоративного управления компаний и результаты их деятельности. Эта проблема не описана в «Принципах Сантьяго» детально, поскольку они сфокусированы на теме прозрачности SWF. Но она также не решена должны образом внутренними регуляторами рынка капиталов, поскольку они были заняты разработкой правил и регулирования для котируемых компаний, а не для инвесторов, способных действовать в качестве владельцев этих компаний.

Ближневосточные SWF, будучи владельцами компаний, которые частично или полностью принадлежат государству, нередко ведут себя как активные акционеры, а иногда даже напрямую управляют такими компаниями в обход советов директоров – во имя повышения эффективности процесса принятия решений. Однако они не используют своё влияние для повышения качества корпоративного управления, а также для содействия устойчивости, в отношении всех компаний. Когда SWF выступают в роли финансового инвестора, они оказываются неактивны. Многие из них даже не голосуют своими акциями. Такой подход резко контрастирует с подходами их глобальных коллег, например, норвежского Norges Bank, который в последние годы ведёт борьбу с компаниями, которые плохо управляются, и избавляется от вложений в отрасли, загрязняющие природу, например угольную.

Нежелание ближневосточных и североафриканских SWF участвовать в управлении своими портфельными инвестициями за рубежом, возможно, является следствием «инвестиционного протекционизма», свойственного эпохе «Принципов Сантьяго». Но в сегодняшнем мире инвесторам надо менять свои подходы, начинать более эффективно взаимодействовать с компаниями внутри своих стран и за рубежом. В противном случае они могут столкнуться с серьёзными финансовыми и репутационными рисками, примером чему стали убытки QIA после скандала с выхлопами Volkswagen в 2015 году. Важность такого взаимодействия подчёркивается в условиях последних покупок, например, условием приобретения PIF доли в Uber стало право фонда номинировать члена совета директоров, представляющего его интересы.

Впрочем, наиболее срочная задача ближневосточных SWF связана с их ответственностью за местные компании; особенно если учесть, что большинство других институциональных инвесторов на этих рынках неактивны в сфере корпоративного управления. Будучи одними их крупнейших инвесторов на фондовых рынках региона, SWF должны стремиться брать на себя большую ответственность за свои инвестиции. Более того, единственный способ для SWF сберечь богатства для будущих поколений, то есть добиться той цели, ради которой они были созданы, – принимать активе участие в корпоративном управлении.